Концертмейстер проиграл несколько тактов и певица, что распласталась на сцене, тяжело приподнявшись на руках, взглянула в зал. Это была уже не она, а старая исстрадавшаяся Азучена. Всего лишь две фразы, которые старая цыганка спела на чужом итальянском языке были столь красноречивы, что весь зал, не сговариваясь, подчиняясь какой-то необъяснимой власти восхищения, вскочил и разразился овацией.